Комментарий Евгении Шамис в материале «Летидор» от 1 марта.

Пугающая статистика: каждый третий российский ученик сталкивался с насилием в школе в том или ином виде. В первой статье редактор «Летидора» Ольга Рудашевская выясняет, зачем нам агрессия и бывает ли она полезной, почему на конец 70-х в СССР пришелся сильный всплеск школьной травли и по какой причине ситуация обострилась в 2005-2015 годах. Когда нам ждать новой волны школьного буллинга? И можем ли мы повлиять на уровень насилия в школе? Давайте разбираться вместе.

Травля, или буллинг — это сплетни, обзывательства, порча вещей, угрозы исключения из коллектива, побои. Такое агрессивное поведение может возникнуть в любом коллективе. В последние годы активно развивается кибербуллинг — травля в интернете, от которой сложно спрятаться, сменив школу или место жительства. В основе такого поведения лежит агрессия.

Борьба с выдуманным врагом

Травля в человеческом коллективе начинается ровно в тот момент, когда инстинкт агрессии выходит на первый план. В этом смысле дети больше всех рискуют попасть в опасную ситуацию, особенно если не успели освоить культурные нормы взрослого мира.

«Эти нормы им транслируют родители, педагоги. Именно их задача — показать, что, если человек отличается от всех, у него нет руки или глаза, он не слышит, ведет себя странно, — это не повод пугаться, смеяться или прогонять его (а именно таков часто первый порыв у детей).

Мы люди, мы можем быть непохожи друг на друга, это нормально, мы друг друга любим и поддерживаем, а не таких, как мы, принимаем. Если взрослых, которые способны это донести до детей, рядом нет, если они полагают, что дети сами справятся, — то ситуации травли не избежать», — считает учитель и писатель Ирина Лукьянова.

В такой ситуации дети могут вести себя как стая — находить «чужака» и пытаться изгнать его из группы.

Агрессия требует вымещения — и дети не находят ничего лучше, как направить ее против выдуманного врага.

Мария Свир, координатор проекта «Травли.NET» подтверждает, что травля может возникнуть в любом коллективе. Ее законы фактически повторяют правила из уголовного мира: когда вся власть отходит сильным, а слабые нужны, чтобы удовлетворять потребности того, в чьих руках сосредоточена власть.

Естественный этап взросления

В том или ином виде, травля существовала в школе всегда, однако заговорили о ней как о проблеме относительно недавно. Масштаб бедствия впервые описал норвежский ученый Д. Ольвеус. В 1980-х годах он провел анонимное исследование и выяснил, что около 15% детей регулярно сталкивается с травлей.

Очевидно, что советскую школу также не обошла эта проблема, о чем мы можем судить по фильму «Чучело», а также по воспоминаниям теперь уже взрослых людей, которые ей подверглись в детстве.

Фильм Ролана Быкова, по сути, впервые в нашей стране вывел травлю в поле широкого общественного обсуждения.

До этого травля воспринималась как естественный этап взросления.

«В наше время у детей не было принято говорить взрослым о травле, впрочем, как и о других проблемах. Все носили внутри себя и справлялись, как умели. Если посмотреть, сколько взрослых сейчас рассказывает о том, что их обижали в школе, миф «в Советском Союзе травли не было» исчезнет, как дым.

Бойкот объявляли по любому поводу. Чуть что не так, ты — предатель, тебе — бойкот! Когда он закончится? — неизвестно. Что делать, чтобы тебя перестали игнорировать? — неизвестно. Если бойкот объявляли при одобрении взрослых (а так тоже бывало) — надо было публично объявить о своем раскаянии, признать свою неправоту, даже если ты считаешь, что прав.

А если это дети сами придумали? Ведь их уже научили, что бойкот – это хорошая, социально одобряемая мера воздействия. Тогда только ждать, пока всем не надоест», — вспоминает Ирина Лукьянова.

Угроза отлучения от коллектива была одной из главных воспитательных мер в советской педагогике.

Речь идет не только о детях. Исключение из партии было катастрофой. Как говорит Ирина, это «все равно, что исключение из числа живущих».

Мы не знаем, изменилась ли ситуация с насилием в российских школах за 40 лет. Масштабных исследований у нас на эту тему не было ни тогда, ни сейчас. По некоторым данным, например, исследованию ВШЭ, в России с насилием в школе сталкивался каждый третий ребенок.

Но одно можем утверждать точно — у нынешних учеников появилось больше способов самозащиты. Например, теперь они могут записать на телефон, как их обижают, а потом показать родителям или выложить в Сеть.

Травля как отражение экономической ситуации в стране

Существует точка зрения, что травля появляется лишь на определенных этапах экономического цикла.

Об этом говорит основатель и координатор исследовательского центра «RuGenerations – российская школа Теории поколений» Евгения Шамис.

Евгения с коллегами занимается исследованием разных поколений путем проведения фокус-групп по всей стране. По изучению этих ценностей можно судить в том числе о ситуации со школьной травлей – в СССР и в современной России.

Первый яркий всплеск травли в школах СССР пришелся на 70-е – начало 80-х годов.

Речь идет о детях, родившихся в 1961-1967 годах — на стыке поколения беби-бумеров и поколения X (1964-1984 года рождения) — на этапе перехода от экономического подъема к стабильности.

«До этого все активно менялось, развивалось и возникло ощущение, что все вопросы уже решены. Люди попросту не успели сформировать определенные правила жизни на том этапе, когда все было хорошо», — объясняет Евгения.

И в итоге это отразилось на детях.

«Травля происходит, когда дети растут в атмосфере, где нет границ или они сильно смазаны, когда агрессоры не понимают, что делают жертве больно. Более того, этого не понимают и зрители — пассивные участники процесса. Семьи, школы, общество не сразу могут повлиять на ситуацию: когда идет какой-то глобальный мировой процесс, они сами становятся заложниками обстоятельств. Чтобы травля из школы ушла, должен появиться общественный вердикт, что такое поведение неприемлемо», — поясняет Евгения.

Именно так произошло в СССР.

Проблема разрослась и ворвалась в поле общественного обсуждения. В 1975 году писатель Владимир Железников написал знаменитую повесть «Чучело», по которой режиссер Ролан Быков через 6 лет снял фильм с одноименным названием.

Именно эта картина стала тем самым общественным вердиктом, о котором говорит Евгения. Фильм на 30 лет поставил точку в вопросе школьной травли.

«Дети и общество получили мощное сообщение, что вести себя, как одноклассники Лены Бессольцевой, нехорошо и подло. Быть ассоциированным с подлецами не хотелось!» — заключает Евгения.

Второй всплеск травли уже в российской школе приходится на 2005-2015 годы. Речь идет о людях, родившихся в 1995-2005 годах (поколение миллениум, а также пограничное поколение миллениум-хоумлендер).

«Эти дети родились на стыке двух сложных периодов – завершения этапа экономического спада и начала экономического кризиса. Самый острый период, когда они увидели кризис так ярко, как никто из нас. Поколение миллениум выросло в реалиях открытости, демократии, гласности. Но в какой-то момент свобода превратилась во вседозволенность, начала приобретать странные формы. У людей появился доступ в интернет, в котором еще не появились правила», — объясняет Евгения.

Как раз в то время в Сети возникла новая форма провокации — троллинг. И в этом явлении четко проявились поколенческие ценности.

«Если поколение X шутит в интернете ярко, остроумно, неагрессивно, потому что в детстве они получили промоушен, что надо быть добрым, то у детей на стыке поколений миллениум и хоумлендер, появилась форма злого юмора. Но они этого не чувствуют. В это же время появилась возможность травить в Сети того, кто тебе не нравится. Если в 70-х годах травля была открытой – дети высказывали друг другу все в лицо, то в XXI веке она приобрела другой оттенок, хотя суть явления не изменилась».

Миллениумы наступили на те же грабли: они не понимали, почему травля — это плохо.

Сейчас, по мнению Евгении, ситуация с буллингом постепенно стабилизируется. Хотя нового «Чучела» пока не появилось, младшие школьники получают от родителей и общества сильный посыл о том, что травля — это нехорошо и неправильно.

Появляются фонды и организации, которые помогают решать конфликты в школах, книги, мультфильмы и фильмы с новой силой демонстрируют ценности доброты, принятия и взаимопомощи.

Вопрос остается лишь в том, надолго ли травля уйдет из школ? Как показывает практика, опыт предыдущих поколений забывается. И как только общество пресытится информацией о буллинге, росток травли начнет пробиваться с новой силой.

«Как только дети перестанут получать сообщение о том, что такое «хорошо» и «плохо», все повторится», — заключает Евгения.

Но можем ли мы как-то повлиять на ход событий? Что каждый из нас может сделать сейчас, чтобы наши дети вновь и вновь не наступали на те же грабли?